Одиночество - это когда слышишь, как тикают часы. Слышишь, как бьется твое сердце, разрываемое отчаяньем. Когда душу сжимает страх, который душит тебя до тошноты. Глаза - зеркало души, когда смотришь в мои там пустота. Нет абсолютно ничего. Но это не значит, что внутри я пуст. Чувства никуда не пропали. Они где-то глубоко внутри, быть может совсем незаметные и сбились в маленький комок, чтобы выжить в урагане, который бьётся во мне. День идет за днем, не принося ничего нового в мою жизнь. Можно поставить repeat на любой из них, потому что сегодня - это идеальная копия вчера. Просто считаешь каждую минуту и знаешь, что завтра будет то же самое. Страшно, когда не видишь смысла в жизни. Просто живешь и не знаешь зачем. Хочешь умереть, но не знаешь как. Пытаешься убежать, но не знаешь куда. Все дороги ведут не туда. Пытаешься сесть и подумать, пытаешься понять как выбраться из всего этого, но не видишь выхода. Не можешь даже представить, что все будет хорошо. В голове клеймом вбита мысль, что ничего не получится наладить, зашел за ту черту, когда не хватит сил что-то поменять одному. Но просить о помощи некого, потому что ты знаешь что такое одиночество.

А ведь раньше все было по-другому. Беззаботная жизнь и счастье от любой мелочи. Улыбка с утра от луча солнца, улыбка, когда просто выходишь на балкон скурить сигарету, улыбка от встречи с друзьями. А что сейчас? Просыпаешься, а вокруг тебя мрак, даже если за окном для кого-то светит солнце. Куришь пачку за пачкой, чтобы хоть как то себя успокоить. Бутылка пива, вторая, третья. Стопарик, второй, третий. И все тебе мало. Пытаешься хоть на мгновение очистить свою голову от мыслей, которые каждый день крутятся в тебе. Ищешь все новый и новый способ, куришь и пьешь все больше и больше. И тебе по-настоящему наплевать что будет дальше. Ты был бы рад, если бы тебя сбила машина или самолет рухнул на твою голову. Хочешь уйти, но родители. Не хочешь, чтобы они это видели. Это и держит тебя. А все вокруг этого не видят, не понимают тебя. Думают, что ты просто давишь на жалость, хочешь чтобы тебя пожалели. На твоих щеках постоянно слезы, люди смеются над этим, а ты не можешь не плакать, потому что не можешь принять, что смеются над многими вещами, которые тебе дороги. Они начинают злиться, когда их подъйбывают, шутят, но через мгновение делают тоже самое с другими. Так зачем тогда вообще что-то говорить? Если не за что уважать, лучше промолчать. Но зачем молчать, если можно самоутвердиться за счет других. Вы же the best.

Меня мучают мысли, что если бы мне пару лет назад сказали, что я буду таким, я бы просто посмеялся ему в ответ. А сейчас. Сейчас я не знаю как быть. Не знаю что сделать, чтобы не существовать. Я устал уже. Знаю, что это наказание, но я хочу исправиться, но не могу сделать этого один. А помощи ждать не приходится, я уже не справлюсь. Я боюсь завтра, потому что сейчас уже вечер и скоро можно постараться заснуть не под утро, хотя бы на время отвлечься от всего. Но я проснусь и все начнется снова. Опять борьба с самим собой и с непониманием и эгоизмом окружающих. Я мечтаю о том, чтобы просто не проснуться, чтобы не мучаться и не видеть, как ты пытаешься что-то сделать или сказать дорогим людям, а в ответ совсем не то. Я не умею и не хочу жить. И смерть отнюдь не наказание. Можете как всегда посмеяться, но я не знаю как по-другому.

http://nindza.stsland.ru/Napalm.mp3

В гонке за временем забываем, что есть искренний смех,
Уже не боимся брать на душу грех,
Забыли, что вовсе не одни живем на земле,
Когда-то близкие люди из-за нас закрылись в себе.

Мы не видим последствий поступков своих,
Не видим себя, но ругаем других,
Так легче бороться с реальностью жизни,
Все мы давно от ярости скисли.

Теряем осознанно то, что дорого было,
А сердце давно уже нежность забыло,
Плывем по течению, обплывая преграды,
И ждем с надеждой от Бога награды.

Награды за то, что разучились любить,
За то, что себе лишь желаем счастливо жить,
Награды за то, что маска уже тяжела,
Но она приросла к нам, такая судьба.

Мы всё понимаем и себя мы корим,
Все быстрей и быстрей в своей злобе горим,
А сил не хватает себя изменить,
И забываем, что значит не себя лишь любить.

Осень разметала дни, как блокнотные страницы. Скверы и парки: деревья, теряющие свою листву, как в последнем танце, как будто даже извиняющиеся, их оголенные черные стволы, одинокие и жалкие; солнце, равнодушной кляксой, расцвечивающие мир последними сполохами тепла; молчаливое, темнеющее небо…
Почему осень сравнивают со старостью и смертью?..
Но нет, сегодня, когда ветер будет кружить листву в последнем танце, сегодня, когда мы будем, глядя через ветви деревьев, разбивать сиренево-желтое небо на мириады других миров… сегодня мы просто Будем.

Я буду доставать из шкафа свои бесконечные шарфы и браслеты, я буду их примерять перед тобой. А ты будешь смеяться надо мной, над моей безумной и дурацкой тягой к символам. А как же иначе?.. Только с помощью них, этих «идиотских символов», я и могу строить свою жизнь. Плести свою паутину. И конечно же, еще остаются слова и звуки…
Осенние листья и ожидание дождя. Смотреть на свинцовое небо через легкую занавеску, отражаться в оконном стекле, просто замирать… в ожидании… или в спокойствии…
Тишина, тишина, тишина…
Шелестящие страницы книг, ненаписанные картины несколькими случайными мазками, пламя свечей, отраженное в зеркале, глаза, вбирающие в себя глубину отражений, тлеющая сигарета в руке. Так много и так мало.
Холодные шелковые простыни, маленькая нефритовая черепашка на прикроватной тумбочке, россыпь разноцветных бусин, связанный из шерстяных ниток кот, фиолетовый лак для ногтей.
Белые листы бумаги, крошки угля, следы пальцев, как своё право на этот мир. Как подпись, как безмолвное разрешение на право находиться и Быть.
Я играю словами, сплетаю из них нити, которые прочнее стали. Обрезая пальцы, каплями крови остаешься со мной.
Можешь сыграть на словах, как на струнах.
Только для тебя это будет опасно, очень опасно…
Я запеленаю тебя в себя, коконом сворачивая нутро.
У меня всегда осень и сумрак. Добро пожаловать.

А ты говоришь, что символы не имеют власти.

Посмотри на небо, и ты всё поймешь.
Кутаясь в шарфы, пряча ладони, играя с ветром в догонялки.
Осень – не смерть. Осень – преддверие вечности.
Поцелуй меня и давай забудем про Нашу Войну.
Любовь – та же война, только кто победитель, а кто побежденный – не разобрать.
Давай забудем про все мелочи, про суету и усталость, про глупость и злобу, про собственный эгоизм и стремление присвоить себе… Давай даже забудем про Жажду Свободы, которой нет. Давай забудем про друг друга, и будем друг в друге.
Давай просто будем.

Война.
Были времена, когда представителям Кирин Тора, тайного совета магов, который правил немногочисленным народом Даларана, казалось, что мир Азерота никогда не знал ничего, кроме непрекращающегося кровопролития. Сначала пришли тролли, а когда, образовав Альянс Лордаэрон, человечество наконец, избавилось от этой угрозы, на земли Азерота обрушилась первая волна орков, уничтожая на своем пути все живое и разрушая привычный уклад жизни. Казалось, ничто не сможет остановить этих тварей и затянувшаяся война превратилась в бессмысленную резню. И люди, и орки были изнурены. Сотни и сотни бессмысленно гибли и с той, и с другой сторон. Шли годы, и не видно было конца кровопролитию.
Со временем ситуация изменилась. Альянс начал теснить Орду, обратил ее в бегство и, в конце концов, наголову разбил врага. Даже верховный вождь орков — легендарный Оргрим Думхаммер — не мог более противостоять наступлению войск противника и сдался. Оставшиеся в живых орки, за исключением нескольких кланов отступников, были окружены и согнаны в резервацию под надежную охрану воинов-рыцарей ордена Серебряной Руки. Впервые за много-много лет прочный мир из далекой мечты мог превратиться в реальность.

Этим вечером первой поднялась большая из двух лун, и теперь она, набухшая, серебристо-белая, висела посреди ясного, усыпанного крупными звездами неба. Внизу, облитые лунным сиянием, тянулись ввысь пики Красного хребта. При свете дня величественные гранитные скалы отблескивали на солнце пурпуром и ржавчиной, но под луной это были всего лишь высокие надменные призраки. К западу от хребта рос лес Элвинн, простирая густой покров своих огромных дубов и атласных деревьев от предгорий до моря. К востоку расстилалась унылая Черная Топь — земля болот и приземистых холмов, мелких озер и стоячих заводей, покинутых поселений и скрытых опасностей... Но вот лунный диск пересекла чья-то небольшая тень, держа путь к расселине в сердце горного кряжа.
Здесь из твердыни Красного хребта словно был вырван большой кусок, и на его месте образовалась круглая долина. Возможно, когда-то здесь упал метеорит или взорвался вулкан, но прошедшие эпохи сгладили вогнутую поверхность кратера, превратив ее в ряд округлых крутобоких холмиков, обрамленных отвесными склонами окружающих гор. Ни одно из деревьев не могло расти на такой высоте, и круглые холмы были голыми, не считая зарослей бурьяна и густого кустарника.
В центре долины из россыпи холмов выдвигалась голая скала, лысая, как макушка купеческого старейшины в Кал Тирасе. И действительно, ее склоны вздымались круто вверх, а затем полого тянулись до самой вершины. Так что скала напоминала по форме человеческий череп. Многие замечали это сходство, но лишь немногие были достаточно смелы, или могущественны, или бестактны, чтобы упомянуть об этом в присутствии хозяина этого места.
На плоской верхушке скалы возвышалась древняя башня — мощный, массивный колосс из белого камня, скрепленного темным раствором, рукотворный взрыв, грациозно вздымавшийся к небу, поднявшийся выше окрестных холмов и. сверкавший в лунном свете подобно маяку. Вдоль подножия башни тянулась низкая стена, окружавшая двор с полуразрушенными хозяйственными постройками, но сама башня сохранилась прекрасно.
Когда-то это место называлось Карахан и служило прибежищем последнего из таинственных и недоступных Стражей Тирисфала. Когда-то здесь жили. Теперь это были просто древние развалины.
В башне было тихо — тихо, но не спокойно. В объятиях ночи беззвучные тени скользили от окна к окну, вдоль балконов и парапетов двигались призраки. Меньше, чем привидения, но больше, чем просто воспоминания, они были не чем иным, как кусочками прошлого, выпавшими из потока времени. Безумие владельца башни вырвало эти тени прошлого с их мест, и теперь они были обречены вновь и вновь проживать свои жизни в молчании покинутой башни. Не жить по-настоящему, а играть, не имея ни одного зрителя, который смог бы их увидеть.
Но вот в тишине раздались тихие шаги. Кто-то, обутый в сапоги, осторожно ступал по каменному полу. Проблеск движения в лунном свете, тень на белом камне, шелест потрепанного красновато-коричневого плаща в прохладном ночном воздухе. Силуэт мелькнул на самом верхнем из парапетов высокой зубчатой башенки, раньше служившей обсерваторией.
Дверь, ведущая с парапета в обсерваторию, заскрипела на древних петлях — и застыла на месте, не в силах преодолеть ржавчину прошедших лет. Фигура в плаще, помедлив мгновение, прикоснулась пальцем к дверной петле и пробормотала несколько слов. Дверь беззвучно распахнулась; ее петли даже не скрипнули. Вошедший позволил себе улыбнуться;.
Обсерватория давно пустовала, астрономические инструменты были изломаны и лежали без дела. Двигаясь бесшумно, словно призрак, незнакомец подобрал сломанную астролябию, чью шкалу кто-то погнул в припадке гнева, причина которого растворилась во времени. Сейчас в руках эльфа был просто тяжелый кусок золота, мертвый и бесполезный.

Добавлено (2008-02-27, 20.50.15)
---------------------------------------------
Продолжение)
В углу что-то шевельнулось, и незнакомец поднял голову. У одного из окон стояла туманная фигура. Призрак, который не был призраком, являл собой широкоплечего мужчину, чьи волосы и борода, некогда темные, были тронуты преждевременной сединой. Эта фигура была одним из осколков прошлого, отделённым от своего времени и повторяющим теперь свой урок вне зависимости от того, есть у него зрители или нет. Темноволосый мужчина некоторое время стоял неподвижно, держа в руках астролябию — нетронутый двойник той, что была в руках у незнакомца, — и теребил маленький рычажок. Вот его рука двинула рычажок — заминка — резкий рывок. Темные брови призрака сошлись над зеленоватыми глазами. Еще одно движение, снова заминка и снова рывок. Наконец его высокая плотная фигура пошевелилась, он испустил глубокий вздох, поставил астролябию обратно на стол, которого там больше не было, и исчез.
Незнакомец расслабился. Явления подобных призраков были здесь обычным Делом даже в те дни, когда в Карахане жили люди, а теперь, освободившись от контроля (и безумия) своего господина, они стали совсем дерзкими. И, однако, эти осколки прошлого принадлежали этому месту, а он нет. Это он был здесь незваным гостем, а не они.
Незнакомец пересек комнату и почти ступил на ведущую вниз лестницу, когда за его спиной вновь возник пожилой мужчина, без конца повторявший одно и то же. Он упорно наводил астролябию на планету, которая давным-давно передвинулась в другие области небесного свода.
Незнакомец двигался вниз, переходя с одного этажа башни на другой, минуя бесконечные лестницы и коридоры. Ни одна дверь не стала для него препятствием, даже те, что были заперты и заложены на засов или запечатаны ржавчиной и прошедшими годами. Несколько слов, прикосновение руки, взмах — и оковы падали, ржавчина осыпалась рыжими хлопьями и двери бесшумно распахивались. В одном или двух местах еще сохранились древние охранные заклятия, несмотря на возраст, не утратившие силу. Перед ними человек ненадолго замирал, вспоминая нужное заклятие. Потом он произносил необходимое слово, делал неуловимый пасс руками и, разрушив слабые чары, двигался дальше.
По мере того как он продвигался по башне, фантомы прошлого приходили все в большее возбуждение и начинали двигаться быстрее. Казалось, теперь, когда у них появился настоящий зритель, эти кусочки прошлой жизни стремились доиграть, наконец, свои роли до конца, хотя бы для того, чтобы освободиться от этого места. Однако все звуки, когда-то сопровождавшие их игру, исчезли во времени, оставив после себя лишь их движущиеся из зала в зал образы.
Незнакомец миновал древнего лакея в темной ливрее — хилый старик, шаркая, шел по пустому коридору с серебряным подносом в руках, на его голове крепились два щитка наподобие лошадиных шор. Незнакомец прошел в библиотеку, где молодая зеленокожая женщина, повернувшись к нему спиной, углубилась в старинный фолиант. Он прошел через пиршественный зал, в одном конце которого беззвучно играли несколько музыкантов; танцующие кружились в неслышимом танце. В другом конце зала в окне пылал огромный город, языки пламени лизали каменные стены и ветхие гобелены, не причиняя им вреда. Незнакомец прошел сквозь холодное пламя, однако его лицо вновь напряглось при виде могущественного города Штормбурга, пылавшего вокруг него.
В одной из комнат трое молодых людей сидели вокруг стола, рассказывая друг другу давно позабытые истории. Поверхность стола была усеяна металлическими кубками, немало их валялось и на полу. Незнакомец долгое время стоял, глядя на эту картину, пока призрачная хозяйка таверны не принесла им новые кружки. Тогда он тряхнул головой и двинулся дальше.

Добавлено (2008-02-27, 20.51.59)
---------------------------------------------
Спустившись почти до уровня земли, он вышел на низкий; балкон, ненадежно лепившийся к стене над главным входом. Здесь, посреди широкого двора, на полпути между главным входом и развалившейся теперь конюшней стояла еще одна одинокая призрачная фигура. Она не двигалась подобно другим призракам, а просто стояла, наряженная, ожидающая. Кусочек прошлого, еще не отпущенный на свободу. Ожидающий его.
Неподвижная фигура принадлежала молодому человеку с отчетливой, как у скунса, седой прядью, пронизывавшей черную неопрятную копну его волос. На его лице пробивались клочки недавно отпущенной бородки. У ног юноши лежала потрепанная дорожная сумка, в руке он держал запечатанное малиновой печатью письмо, сжимая его мертвой хваткой.
Уж это-то был наверняка не призрак; незнакомец знал это, хотя владелец образа и мог быть уже мертв, сраженный в битве под солнцем другого мира. Это было воспоминание, тень прошлого, запечатанная, как насекомое в янтаре, ожидая пока его выпустят. Ожидая его прибытия.
Незнакомец присел на каменную ограду балкона и устремил взгляд вниз — через двор башни, за пределы холма и за пределы долины. Вокруг было тихо, и сами горы, казалось, затаили дыхание, ожидая, что будет дальше.
Незнакомец воздел руку и принялся нараспев проговаривать фразу за фразой. Вначале размеренные созвучия ложились тихо, затем они стали громче и, наконец, разнеслась над долиной, разрушая привычное молчание; Где-то вдалеке это странное песнопение подхватили волки, вторя ему своим воем.
И тогда образ призрачного юноши глубоко вздохнул, взвалил на плечо свою таинственную сумку и медленно, словно его ноги застряли в грязи, побрел вперёд, к главному входу в башню Медивха.

Добавлено (2008-06-07, 09.40.40)
---------------------------------------------
В КС доверять не надо:
Маленький мальчик подходит к двери
Куча терроров засела внутри.
Кто там? Спросил доверчивый дядя,
Дверь прострелили из кольта не глядя.
Ошибка - мать учения!
Маленький мальчик с "кольтом" бежал,
На правую кнопку привычно нажал.
Быстро из парня срубили котлету -
У нового "кольта" оптики НЕТУ!

О важности прикрытия:
Мальчик за сливами в садик полез,
Сторож Евсей достает свой обрез.
Выстрел раздался и сторож упал,
Мальчика сзади отец прикрывал.

О рульной игре:
Косточки в ряд,
Звездочки в ряд,
Октябрята зашли
В контр-страйк поиграть...

Опять же об ошибках:
Маленький мальчик на сервер зашел
В куче мозгов mp5ый нашел.
Вставил рожок, передёрнул затвор.
Думал пробраться за стенкой, как вор.
Не надо было думать болдой!
Стены как тряпку шъёт слонобой.

О машингане:
Маленький мальчик нашел пять.один.
"С этой фигнёю я не победим!"
Долго над шуткой смеялся террор.
Мальчишке все зубы вышиб затвор.

Нервы:
Маленький мальчик по складу гулял.
Себе М-16 гадёныш искал.
Сзади услышал он тихо "Привет..."
Глок - не последний в игре пистолет.

Маленький мальчик ползал в кишке
Заряд с4 таскал он в мешке.
Круто обломится гадкий террор.
Мой Игл подпишет ему приговор.

Терроры - редиски:
Маленький мальчик с "узи" побежал.
Засранца-террора увидел и кнопку нажал.
У "узи" хреновый, огромный разброс...
Пока не упрётся противнику в нос.

Оглядывайся назад:
Маленький мальчик на крыше сидел.
В прицел АВПшки он с зумом глядел.
Так делать, опасно - понятно ежу!
Не нужен глушак именному ножу.

Держите меня трое.
Маленький мальчик за ящик засел.
Сныкаться, падла, он было хотел.
Тихо упала на пол чека.
Я лично смотрел на полёт смельчака.

Я узнал что у меня
Есть огромная семья:
MP5, бронежилет,
Нож, фонарь и взрывпакет,
M-16, пистолеты -
USP и две беретты,
Desert, AUG, АК,
Слон, чтоб бить издалека,
Каска, щит, galil, famas,
Scout и гранат запас,
Glock, nightvision и щипцы,
И тиммэйты - молодцы.
Небо в Dust`е голубое
Это всё моё, родное,
Это родина моя..
Обожаю Контру Я!

Частушка:
Как выходит наш спецназ ,
Бить терорам в правый глаз,
Так на каждом переулке -
Трупы, Sig`и и окурки!

Бедный ВИП:
Куча ментов и всего один VIP
Орали «В атаку!», аж голос охрип.
Плыли по речке, наивные, блин
Осталась кровища и галстук один.

Про нашего калаша:
Хорошая штука - русский АКа ,
ОМОНа снимает издалека.
А коль не умеешь стрелять, ты, балбес,
То выруби Нет и сотри свой КС!

Про тёщу:
Я тещу родную за комп посадил,
В КС худо-бедно играть научил...
Но в панике теща оставила дом
Когда я на кухне хлеб резал ножом.

Про снайпера:
Снайпер на крыше сидел с АВП ,
*опа террора мелькнула в окне.
Выстрел раздался, бандюга умолк -
Бронированный Huggies ему не помог!

Про кампера:
Маленький мальчик дома играл,
Камперством жутким всех он достал,
То на "сиедже" в пещере пасется,
То на "милиции" в щелку забьется...

Про СНАЙПЕРов:
Тундра. VIP ноет. Везде снайпера.
Это не жизнь — это только игра...
Снайперы - кОсят! Стреляют своих.
Да... awp — это пушка слепых...

Квакеры. Бывшие квакеры:
Маленьки мальчик фраги считал,
"Здесь вам КС, а не "Квака"!" - орал
Вставили в задницу быстро обрез -
Квакеры круто играют в КС!

Таких не берут в косманавты:
Маленький мальчик в дырку полез,
Первый раз играл он в КС.
С месяц искали беднягу по шахтам,
Жаль, говорят, быть мечтал косманавтом...

Маленький Terror на лифте катался.
Всё хорошо, только Counter попался.
Долго на Siege'е в куче костей
Искал Counter флешку за 200 рублей

С чего все началось.

Началось все с того, что один пьяный тролль в обменнике цифру сболтнул. Тролли - мои лучшие друзья. Я не говорил? Луч-ши-е. Особенно когда у них общак под рукой.

Мы раньше по угонам работали. Я пробивал когда и кто с незаполненными документами маунтов перегоняет, а тролляги по дороге со стоянки до точек их обрабатывали. Документы эти мы на себя заполняли и толкали зверей потом чуть ли не этим же лохам на рынке.
Тролли мокрушничать предпочитали, поэтому я с ними старался близко не общаться, вась-вась, работа, не более того. Никаких псевдоморальных заморочек в отношении носатых я не испытывал.

Услыхав про деньги, я заехал к ним "по старым делишкам". В разговоре упомянул ненавязчиво о "Новом научном проекте".
Всекайтесь, говорю, вы тут сидите, а в Гатзетгане исследования скоро родят, прорыв геологический. Послезавтра свинец в трусильвер превращать будут!
Бизнес-План, блок-схемы, расшифровки, регистрации, прочую макулатуру предьявил... (студенты написали знакомые).
Тролли они же совсем как дети... Их нагрузить не сложно, главное уверенно себя вести. Купились."Вай, дарагой, дадим тебе кредит под 20 процентов!". Да хоть под тридцать. С воодушевлением взял я у них золото и соскочил в тот же вечер.

Скрываюсь.

Шифранулся я душевно: в лесопарковую зону под Аубердином. Место глухое, народу мало, гварды еще скромные. Провинция, одним словом.
Снял берлогу однокомнатную на полгода, баблом не звенел особо, шмотки недорогие в секонд-хенде прицепил: кожанку, сапоги Adibas.

По первому времени все шоколадно было: с эльфийками аккуратно жиганил, отдыхал, читал книжки. Эх, какой на астранаарских болотах папоротник водится. Не гидра Ун-Горо, конечно, но тоже понтовый. Первый раз перемкнуло до такой степени, что мы с другом Восьмиглазого (барыга местный) по патологиям прикладной некромантии всю ночь рубились. Чела этого, кстати, с тех пор ни разу не видел, наверное в институт поступать поехал.
Какое-то время общался с местными медведами - братвой подьездной. Припивали на поляне. Они обычно потом в лес ломились - подростков ордовских на мобильники кидать. Иногда даже кого-то ловили.
Еще была там одна тревожная тусовка... толи мурлыки толи мурлохи.. У них у всех жабры! И глаза большущие, как у кузнечиков. Не тусил с ними: подозрительные... На пляже жили и под мостами, как цыгане.

Через пару месяцев затосковал я, конечно, по цивилизации. В лесу-то хорошо: воздух чистый, тишина, но скукотища. А в городе движняк.
Решил я рвануть в Аубердин, у меня там кент один длинноухий нарисовался. Планокур знатный, даже волосы в зеленый цвет покрасил. Как выяснилось, они там вообще почти все - неформалы.

Помог он мне дупло снять рядом с гиппопортом, с братвой своей познакомил... Все остроухие. Нормальная бандуля. Поили, кобыл подгоняли. Насчет рассыпухи даже говорить не буду... Не понимаю, как они там с деревьев не падают.

Тусовался я обычно в РыбПроме местном, занимался релокацией средств размножения (проще говоря х*и пинал(с)) за компьютером. В интернете сидел в игры играл. С директором конторы, - одним из кентов длинноухого - мы пивком частенько оттягивались.

Мне на деньги-то ваще пофигу было тогда... С тем что лежало в Банке - можно было целый год каждый день пить, бухать и исключительно классический Fizzy Faire. Поэтому я частенько угощал своих новоиспеченных знакомых алкоголем.

Был там кабак один, "Гарцующий Кроколиск" назывался. Хорошее место, спокойное. По вечерам пятниц в меню были фирменные свиные ребрышки, после которых стамина позволяла увлеченно отжигать с подругами с Астранаарской трассы.
Кабак был построен в классическом эльфийском стиле: посетители сидели за столиками прямо на продуваемых верандах, в три этажа надстроенных друг над другом. Впечатление такое, будто на дереве находишься. рисковые они парни: столько курить и при этом жить на деревьях.
Очень я любил захаживать в это местечко, падать в кресло у заборчика, попивать подогретое вино и с трогательным видом созерцать закаты. Один раз созерцал и рассвет. Преимущественно из-под стола.

Как сейчас помню картину... солнце клонится к горизонту, окрашивая пляж и пустынные пирсы в зловещий багровый цвет. Деревья шумят все тревожнее. Тени с каждой минутой все длиннее, как и счет за ужин. Небо обещало бескомпромиссную грозу с громом и молниями.
В кабаке по пятницами многолюдно, поэтому сортир в тот вечер был плотно по-расписанию. Я в таких случаях предпочитал прогуляться к пирсу. Вот и в это раз... Стою, отливаю... И вдруг замечаю, что с той стороны пирса - двое, в стелсах с финками.

Приехали.

Я как-то раз расчехлился по синей лавке. Гульнули ночью в одном борделе, а с утра оказалось, что мы тигра угнали у директора этого гаштета... Все бы ничего, но я где-то запонку соулбонденную посеял. Думаю по ней меня пробили...

В тот раз на пляже мне просто фартануло. Я предыдущей ночью оттягивался с эльфийкой, а она типа в стелсе пороцца любит, ролевые игры и все такое. Я-то к извращениям - с топором и осторожностью. На всякий случай бафнулся вечером в сортире, чтобы телку из виду не упускать (подруга-то незнакомая, а котлы у меня симпотичные). Передознулся децл, башка потом два дня болела, но стелсы и инвизы всяческие я за километр чувствовал. И этих вот различил...

Очень медленно я оттек за угол, чуствуя, что уже абсолютно трезв.
Гости - ко мне, я не сомневался. В этой глуши ничего опаснее сбора дани с швейных мастерских не происходило. Нанять рабочих и послать их сюда могли только за мной. Особенно нервировал тот факт, что в теме учавствуют АнДеды...

Я много чего видел, но то, что творили в свое время Дедушки - это край. Взимали мы как-то долг с ЧП одного. Я и двое Дедов. Начало девяностых, Организованная Преступная Пати, это так тогда называлось.
Мы хозяина к батарее приковали в спальне, я на кухню пошел по ящикам голду поискать, вернулся минут через десять. Они его уже доедали.

Обмозговав происходящее в соседнем дворике, я не нашел весомых причин не дернуть из города в этот же вечер.

Линяю..

Мысленно попросив прощения у приятеля, оставшегося в кабаке, я обошел здание ресторана и нырнул в ближайшую подворотню.
Конечно, можно было бы уйти через “парадное”, как говорят в Фордже, но тогда пришлось бы прыгать в страуса, а я себя в нем неповоротливо чувствую. Вообще, не люблю весь этот транспорт: гарь, шерсть, укачивает и пить нельзя. Конечно, если эпические копыта под жопой, то другое дело. Но эпических не было...

Какое-то время я терялся во дворах, в итоге оказавшись на пустом пляже. В голове одна об другую бились мысли… Попадос! Пи*дец! Замазуха... Че делать?!
Морфлот и гражданская авиация отпадали сразу… Кабак я покинул неожиданно даже для самого себя, поэтому можно не сомневаться - Деды знают что я знаю и уже шевелятся.
Первой мыслью была идея свалить в Астранаар. Если прямо сейчас двину, то к утру уже буду в городе… Но что там? Там та же пердь, народу мало, дорога вообще одна. Засвечусь где-нибудь. По любому светанусь. Да и не факт, что трасса пустая сейчас. Нет, Астранаар не подходит…

Местным звонить бесполезно: длинноухие именно сегодня свинтили на опен-эйр: ежегодная Матустра Пати. Эх, надо было с ними ехать, щас бы дергал рычагами где-нибудь под музыку... Хотя может оно и к лучшему.

С каждой минутой звезды светили все ярче и ярче, а этот тихий провинциальный городок нравился мне все меньше и меньше.
Я нервно крутил камешек в руке, пытаясь сложить кусочки своей головоломки в новую картину, но они прыгали и разбегались, раз за разом превращаясь то в колотые, то в нанесенные тяжелым тупым предметом. Я уже начинал оценивать шансы просочиться к гиппогрифам, как вдруг меня осенило. Портал!

Портал - штука опасная: любой более-менее вменяемый маг строит переход откуда хочет и куда хочет, а это значит - происходит неконтролируемое перемещение, уклонение от таможенных сборов, возможно контрабанда, или вообще терроризм какой-нибудь нехороший. За самое безобидное - от двух до семи. А еще есть риск выпасть в конечной точке в десяти метрах над землей. Или в стене, например. Конечно, с такой лажей я никогда не сталкивался, но на свадьбе я как-то раз появился прям на коленях у невесты... Хорошо что невеста была тауреном.

Незадекларированное заклинание стоит прилично. Но у меня-то с прайсом все было нормально. Запихивая пересчитанный нал в карман, я слегка повеселел.

В голове всегда проясняется, если есть план. Несмотря на риск и очевидные финансовые минусы варианта, было решено: портал в Дарнассус, там первым делом в банк, а дальше разберемся… Сейчас главное - унести отсюда рычаги.

Длинноухие подогнали целый список полезных адресов от саун до платной библиотеки, поэтому адрес местного мага у меня был. Встретились с ним на окраине за мостом. Потрепанный тролль, уровня так двадцать пятого. Обсажен в слюни. Про лицензию я даже не спрашивал - по помятому виду фокусника было понятно: лицензия у него несоменно есть.
Кроме того, дело было в том, что кое чего не было у меня: у меня не было выбора.

Прощаясь со всем на свете, я выдал заклинателю почти весь свой нал и вскоре, задержав дыхание, сделал шаг в светящееся марево...

История Дарнассуса

Учителкой по истории в школе была старая гномиха. Злая, как гнолл, но видела фигово, не дальше третьего ряда. Поэтому по четвегам и вторникам на ее уроках на задних партах проходили сезонные туры по спортивному покеру. Аристократичный замут: не синь по подьездам жрешь, а навык картонных прокачиваешь, и еще плюсы в журнал ставят.

Но я хоть и не парился над оценками, с детства отличался любопытством, поэтому умудрялся краем уха записывать бормотание Ульяны Бигхаммеровны насчет событий исторических, погромов всяких, восстаний, и вообще кто когда кому и как куда кого.
Четверки по истории я выводил без лаве, и про Дарнассус немного знал…

После войны с Пылающим Легионом эльфы стали смертными (попустились, но с кем не бывает?) и в жесткой национальной депрессии решили что-то менять. Короче сменить образ жизни.ничего удивительного, я когда с хмурого соскакивал – сам в Голдшире год жил.
Собрались эльфийцы с эльфиянками и двинулись всей диаспорой на северное побережье Калимдора. Не помню почему именно туда, наверное хотели к пляжам поближе, а может больше некуда было. Вообщем, в итоге осели ониименно там.

После войны-то неспокойно было в Азероте, а тут еще каким-то краем Малфуриона с поста сняли (он тогда внутренним у эльфов был). И панеслась…
Беспредел, рэкет, ЧП, земляничные пинжаки, «Бригада»… Первый, хмурый, круглые, шустрые, марки, бутират, трам, гидрохлорид, пластик, гидра, - Разрешено все, что не запрещено. Сажать и выращивать было в порядке вещей…

Пользуясь такими раскладами, несколько эльфийских друидов (я так понял – что-то типа народных депутатов от сельского хозяйства) сговорились сорвать куш. Нашли инвестиции, заказали в НИИ семена особые, голландские, по специальной технологии синтезированные.
Подождать пришлось, но в итоге многое стало неважным, потому что выдача от бизнеса этого получилась, можно сказать, исторических масштабов...

Куст вырос здоровенный. Явление настолько заинтересовал нацию, что рубить и сушить его запретили. Чтобы не обламываться, народ стал селиться поближе к кусту, а позднее – и прямо на нем.

«Растению дали имя – Телдрассил, от имен посадивших его ученых: И. Тельмана и В. Драссилевского; и вскоре среди сумеречных ветвей колоссального дерева пустил корни невиданный город – Дарнассус.» (Общая история Азерота для школьников и абитуриентов, стр. 78).

Несколько лет такой житухи на ветвях, и у эльфов стали рождаться дети-мулаты зеленых оттенков, какими мы и привыкли их видеть сегодня. Также, в следствие мутаций появился нездоровый блеск в глазах и предрасположенность к худобе. Тогда и появилось само название «Темные Эльфы». Друиды же основали на этой почве секту и теперь рулят всеми Темными Эльфами.

Это все, что я знал с уроков. Теперь мне предстояло увидеть Дарнассус вживую…

Дарнассус.

Если честно, я тогда в первый раз через портал ходил. Это потом уже я узнал, что входить надо аккуратно, помня о первом правиле: «Одна нога здесь, другая – там».
Но в тот раз торчок этот, типа маг, мне конечно же не сказал, что впрыгивать в портал не надо…

Выпав из синего овала, я первым делом увидел изящный памятник тетке, которая держит в руках тарелку, а вторым - каменные ступеньки, которые со всего размаху ударили меня по лицу.
Ночь, народу не многа и хонор у меня упал конечно не так как мог бы. Но нос я, - в добавок ко всему пережитому - себе подправил.

Я находился у фонтана в центре небольшой оранжереи под каменным куполом. Откуда-то сверху сочился странный сиреневый свет, и играла приятная полифония.
Я инстинктивно ожидал каких-нибудь объявлений типа «Приземлился самолет, следующий рейсом пятьдесят два из Огриммара», но вместо этого слышал только шелест листвы и пение сверчков.
Ощущение было такое, как-будто находишься на лесной поляне, такое вокруг разливалось спокойствие и лаундж...

Пройдя сквозь арку в куполе, я слегка опешил. Оказалось, что город стоит в болоте. В огромном озере, раскинувшемся вокруг, росли деревья такой толщины, что магазинчики, офисы, склады, рестораны, квартиры, - помещались в дуплах, стволах и между корней.
Огромные поляны, где росли эти деревья, соединялись изящными мраморными мостиками, кроме этого из камня были также построены тургеневские беседки и огромные храмы типа того, из которого я вышел. В туманной сиреневой дымке вдалеке виднелись стены деревянных зданий и островерхие скаты крыш… Все это я увидел, выйдя на улицу.

Осматриваясь, я миновал мост. Обойдя вокруг огромный ствол дерева раскинувшегося на этой поляне, я к своей радости обнаружил с другой стороны отделение банка.

Банком это конечно назвать можно с некоторой натяжкой... Вот я видел банк у Дварфов: решетки, сейфы, камеры, банкоматы, металлоискатели у входа… А в Дарнассусе банк – это дупло с горой денег и тремя застенчивыми клерками.

Варианта напрашивалось два: либо они непуганые, либо сами кого угодно напугать могут. Я вполне допускаю актуальность второго варианта: ребята с улыбками, но резкие.

Денег удалось снять без проблем (к моему удивлению). Большое бабло – большие проблемы, поэтому я особенно не шиковал, баланс проверить не пытался, снял тридцать голд и отвалил. Перекантоваться хватит.

Отойдя от прилавка к воде, я курнул и задумался. Деньги есть. Надо до утра осесть где-нибудь .Суетиться бесполезно, и вообще утро вечера мудренее.
Но в ночной клуб меня не пустят… Рубаха в крови, штаны помятые и кроссы дешевые 2 к ловкости… Пролетариат, мля.
Может квадрат снять? Тада надо на вокзал сиповать, к старушкам… А вокзала здесь нет, дерево ж... Мля! Значит гостиница.
М-да. Ночь, я ищу гостишку в незнакомом городе, с кучей бабла на кармане. Весело…

Проблуждав какое-то время среди мостиков и воды, я пару раз наткнулся на банк, причем оба раза проходя в разные стороны… В итоге решил, что поискать отель стоит среди деревянных построек: в тумане с одной стороны торчали зеленые скаты крыш, с другой, чуть дальше - такие же, но синие. Решил двигать к зеленым...

Craftsmen’s Terrace

Через какое-то время, я уверенной походкой входил в «Craftsmen’s Terrace», как было написано на тронутом ржавчиной дорожном знаке. Типа рабочий квартал. «Химмаш», - с улыбкой думал я, все дальше входя в тень густой листвы, незаметно скрывшей небо и стены домов вокруг.

Я шел по пустынным тропинкам, где опавшая листва скрывает звук следов. Мимо проплывали темные окна домов, где-то высоко светили редкие фонари, а дорогу то и дело перебегали мусорные белки…
Что-то знакомое и неприятно кольнуло внутри. Я вдруг почувствовал тишину. Не мирную убаюкивающую тишь, песком насыпанную в глаза. Не жуткое могильное безмолвие, сковывающее движения. Но я был окутан липкой и опасной тишиной.

Жгуче хотелось уточнить правильной ли дорогой я иду, но мне уже давно не попадались на глаза прохожие. Я не хотел себе признаваться в этом, но я занервничал.
Щас кто-нибудь покажется. Время-то позднее, все понятно, но должен же здесь кто-нибудь домой опаздывать? Или за догонкой среди ночи выскочить? Хотя какая тут догонка, они ж на дереве… Или все таки бухают? Или нет?

Ответ на все свои вопросы я получил неожиданно скоро…

- Э! Стоять!…

Попадос.

Избили, били долго, били, чего-то говорили,
Кричали, ругались, недовольны были..

…Там аллейка узенькая такая вдоль улицы и парралельно ейстена дома. На аллейке двое тусовались: обычные эльфы, из неблагополучных семей наверное. Борзые подростки. Один из них и орал.
Я отвечать постеснялся, конечно. Решил: пройду стороной, вставать запарятся. А если рискнут - железку достану, рас на два – нормальный расклад. С такими мысльями умными шел...

Попался как школьник. Их оказалось шестеро... Пока я на аллейку отвлекался, трое из-за угла впереди нарисовались и один - на дорожке сзади. Такой классики я не ожидал, конечно.

Много в тот момент вспомнил выражений. Такая нелепость... Именно там... Именно тогда... Долбо*б!

- Але, деньги есть, нет? - бесхитростно завели со мной разговор.

Говорил тролль в кожанке, походу лидер. Его приятели отличались от него в основном размерами. Вроде все разные, но по-сути одинаковые: уличное шпанье. Без понятий, без мозгов, без жалости.
Кого первым валить понятно, но нож я сразу доставать не стал, в такой ситуации сильно рисковал получить его себе же в бок…

- Смари, Кегля, вон у него на шее чета висит! – подошел один из тех, кто на аллее стоял.

Обошли меня грамотно. Я еще продолжал двигаться вперед, но уже был фактически спиной к стене, а лицом к толпе.

- Ну че, товарищ? - поравнявшись со мной, здоровяк особо не стеснялся - тормознул меня широким движением руки и торса.

- Тамбовский орк тебе товарищ, - я попытался уйти правее, но тролль оказался на удивление проворным (наверное старше уровнем) и я резко вернулся обратно вместе с его рукой, схватившей меня за ворот.

Прилег не сразу, конечно. Секунды четыре точно простоял, даже успел засунуть пару раз державшему меня бройлеру. Отпечатались в памяти недовольная морда слева и три кулака на ее фоне. Дальше землю увидел… аптеку, улицу, фонарь…
Понимая, что встать не дадут, свернулся на тропинке, прикрыв затылок руками. Помню орали: «По голове бей!». Затем был БАМ, еще раз БАМ и спасительная темнота.

Больничка.

Глаза я открыл уже в телеге скорой помощи: башкой бился в деревянный борт. Медбрат спросил как себя чувствую, я в ответ проблевался.
Пока ехали, языком оценил, что левые нижние зубы ушли курить правее, потом понял, что и рот до конца не закрывается. Сотряс оказался сильный. Сделали рентген тоже не возбудился – перелом челюсти.

В тот вечер ледокоином прям в рот ставился, авторитено, мля. Полтора часа лепила меня шинировал. Да еще и зуб удалил, оказывается теперь с линии перелома всегда удаляют.
Потом отвели меня в палату, где я и отъехал. Когда глаза открыл - жить не захотелось: голова болела, зубы от железных шин ныли. А вскоре пришли воспоминания о ночной экскурсии по улицам города…

Пережил конечно... Но долго отвисал в 36 больнице г. Дарнассус. К шинам привык, хотя десны периодами чесались адски. Ел через трубочку: кашки, бульончики, детские питания. Хуже некуда.
около трех недель там вписывался, говорил слабость, тошнота, головокружение, расстройство стула нах.
На самом-то деле башня давно была в порядке, но я специально жаловался, чтоб не выперли. Документы, бабло, - я все оставил вдоль той аллеи, идти мне пока некуда, решил отлежаться. Да и искать меня в больнице никто не стал бы.

Но вскоре со стационара по-любому пришлось отписываться. Бабла у меня никакого не было, погреться со счета без камня я тоже не мог…

Шадоуглен

За месяц жизни в «брекетах", я дико истосковался по здоровой мужской еде, стрессы в супермаркетах ловил, по ночам мне снилось как я хищно прожовываю здоровенную dry свиную сосиску минимум на 243 хелсы…
Через месяц я вообще с трудом понимал как можно в трезвом уме и здравой челюсти пройти мимо торговки пирогами и ничего у нее не купить. И хотя у меня в банке лежала куча денег, а у нее – нет, я завидовал и ей и всем окружающим. Сильно завидовал, до слез почти.
Срыв нервный даже один раз был. А к трубочкам я с тех пор питаю патологическую, классовую ненависть.

Самый первый мой ужин был долгожданным, но, как я предчувстсовал, не стал пиром: челюсть атрофировалась, рот открывался ровно настолько, чтобы можно было съесть небольшими ложками суп.
Лишь через какое-то время я уже мог, не морщась от боли, жевать хлеб или Вульф Мит со специями (на упаковке написано что спирита 2 , у меня он в тот обед на двадцать подскочил, не меньше).

С жильем и жратвой вообще подвезло крупно: я в больничке в одной палате с друидом тусовался, он тоже под раздачу попал где-то в городе, по этой теме языками с ним зацепились. А когда он узнал, что я тоже за ЦСГА (Центровая Спортивная Гильдия Азерота) болею, вообще ко мне потеплел и пообещал помочь со впиской на время.

Помог реально: комнату мне сдал в долг, и с заработком временным помог. Вывел он меня на чела одного в предместьях Шадоуглена, зовут Илталяйн, финн походу.

Скользкий, тип... нагрузил: "Группа биологов проводит исследования и длительное изучение видового состава пресноводной биоты, которое показало, что местная популяция кабанов и болотных котов не позволяет сформироваться нормальному направлению структурно-функциональных надстроек местной фауны…" В таком духе телегу задвинул.
Я где-то со второго предложения перестал вникать. Во-первых слишком много слов непонятных было, а во-вторых, таким голосом тока лоха законченного можно было в чем-то убедить.

Сводилось все к тому, что мне предложили бабло за шкуры свиней и кошек из местного лесмассива. Банальное заказное браконьерство. В Телдрассиле, где Грин Пис – это даже не линия партии, а национальная религия, экология, книга красная и прочая Элуна, - за браконьерство можно было встрять.

Но я не подавал виду, что умный. Без камня я не мог получить ни медяка в банке, а получить новый я мог, только добравшись до дома или кого-нибудь из старых знакомых. А я торчал в городе-конопле и мне кровь из носа были необходимы деньги на корабль до цивилизованных стран, поэтому выбирать работу не приходилось…

Никогда до этого не убивал свинью ножом. Оказалось не сложно, главное - на спину ей сесть поудобней. Но визг пипец, страшный стоит. И одежду отстирывать приходилось постоянно. Чудом под патруль не попадал в таком виде...
Намучался я с этими свиньями, они ко всему прочему хоть и лазают стаями, но разбегались постоянно от визга собратьев своих. А рысей искал еще дольше, они по одной живут и видно их плохо из-за окраски. Ко всему прочему, шкуры снимать для меня было в новинку и я постоянно наделывал в них дыр.

Деньги я во-первых на этом блудняке срубил, а во-вторых кабаньи зубы и бивни я налево толкал в пополаме с братаном моим больничным. К тому же в кошках я еще сапоги нашел, два плаща и браслеты разок. Впечатление такое, что они тут охотников малолетних целиком едят, не разжевывая…
Если вычесть расходы, то можно было в принципе даже сносно жить-выживать, но я покупал лишь только жратву и платил друиду за вписку, все остальные деньги копил на билет.

Потихоньку восстанавливаясь, я днями носился по лесу за зверьем, а в свободное время осторожно ошивался в городе: вечер за вечером вычисляя друзей в Крафтмеских дворах.
С деньгами все вырисовывалось, вскоре их должно было хватить на билет до Минетильской Гавани.... Но я не мог двинуть отсюда, не замутив ответного визита к местному гопью. И удача улыбнулась мне…

Морской Народ.

Палящий солнечный день не давал мурлокам время на то что бы расслабиться и сложить оружие и тем более прекратить рыбалку... Женская половина всегда занималась добычей пищи. Так как эти места были бедными, мурлоки жили очень скромно, и на то что бы поймать хотя бы немного рыбы у несчастных женщин уходило порядка шести часов непрерывного труда... Пока прекрасная половина рыбачила отважные и воинственные мужчины занимались охраной окрестности и постоянно патрулировали пляж, ведь вокруг столько опасности грозило им. Каждый из мурлоков не мог долго находиться на суши, ведь они - слабые рыбоподобные земноводные которые должны были проводить большую часть своего бытия в воде, но из-за нужды в охране племени и для элементарного выживания им приходилось очень много времени проводить на суше... Многие умирали на патрулирование пляжа в особо жаркие дни, каждый из мурлоков знал что если он не будет выполнять свою работу то из-за этого могут начаться проблемы у всего племени. Многие несчастные мурлоки которым довелось уплыть далеко от берега в поисках пищи пропадали безвести, ходили слухи что в глубинах этих вод обитал злой зверь - который пожирал всю рыбу и не брезговал полакомиться мурлочатиной... Суровая местность была не дружелюбна к морскому народу, им грозила опасность со всех сторон на протяжении долгих лет... На их племя часто нападали стаи койотов, с воздуха их частенько атаковали невероятно большие птицы, они стремительно нападали и успевали утащить хотя бы одного мурлока, многие мурлоки пали в сражении с этими тварями. Они были слишком слабы что бы дать достойный отпор агрессивно-настроенному окружающему миру... Но койоты и птицы были не главной опасностью и проблемой для мурлоков...
Их яростно ненавидели Гнолы, которые жили не по далеку от поселения морского народца. Гнолы - яростные псы, которым довелось встать на две задних ноги и взять в руки оружие. Жили гнолы на горе которая спускалась к пляжу на котором обосновал свою деревню морской народ, с этой горы был виден пляж и то что делают его обитатели, гнолы постоянно следили за мурлокми, грабили и не редко убивали их.
Так было всегда. Мурлоки старались держать оборону и защитить свою территорию, старались выжить. Мурлоки из этого племени крайне храбры и готовы были отдать свои жизни что бы защитить своих родных и соплеменников...
В этот ничем не примечательный, полного опасностей день на патрулирование пляжа довелось выйти молодому и доброму воину - Рагрывлу.

Гыраврл уырл! Вставай рыбий хвост, у тебя сегодня патруль, если ты опять проспишь из тебя сварят суп, а нам ненужны жертвы, и так забот хватает, живо просыпайся! будила Рагрывла его старуха - мать... Он неохотно проснулся, сел и свесил ноги со своей ракушки, - мурлоки в качестве лежбища искали большие морские раковины и забирались в них на ночлег -, посидел он немного и затем встал и накинул на себя свою кольчужную броню. Он гордился этой броней, Рагрывл убил вожака стаи гнолов несколько месяцев тому назад и забрал у него все доспехи и оружие, кольчужная броня, перчатки, и короткий меч. Гнолы знали Рагрывла и жаждали его смерти, за то что он нанес серьезный ущерб по руководству стаи.
Рагрывл выплыл на сушу, было еще темно, солнце еще не начало всходить. Он побежал по пляжу внимательно всматриваясь в темноту, он бежал вдоль крутых песчаных гор. Ничего необычного не должно было случиться, ведь он уже много раз был на патруле, ему это казалось даже забавным, такая легкая работенка...

Рагрывл бежал без остановки, он устал и решил пройтись медленно пешком, чтобы набраться сил. С моря дул очень сильный ветер и было шумно. Гнолы подкравшись в темноте напали из кустов на Рагрывла с зади, но он вовремя успел услышать их приближение и дал им бой. Бой были не равен, гнолы что бы не рисковать напали на него в пять носов, у него кончались силы, он убил четверых гнолов и никак не мог справиться с последним, самым здоровенным гнолом, их бой длился долго, сверкала молния и грохотали оглушающие раскаты грома, лил непереставая ливень. На море поднялся шторм, волны разбивались о берег и утаскивали за собой в темную пучину вод каждого кто попадался в их цепкие жидкие руки...
Удар, брызнула кровь, яростный рев гнола пролетел по всему пляжу и казалось он пропитал болью и ненавистью все вокруг. Гнол оставшись без одной руки обезумел, в состоянии шока на бедного изнеможденного битвой мурлока полетела череда сильных ударов, он еле уворачивался от них... Битве небыло конца, на чью-то помощь ни гнолу ни Рагрывлу надеятся не приходилось... Было ранне утро, все спали, а именно Рагрывл должен был оповещать о опасности свое племя, но он был слишком далеко от деревни...
- Вопль, крик, блеск меча в темноте, гнол упал... По песку потекла кровь...
Снова крик в темноте - "Ni hao gold FARM!!!" Снова душераздирающий вопль сумасшедшего, блеск меча в темноте... Мурлок которого звали Рагрывл был разрублен по полам...

Через день поисковая группа которую организовала мать мертвого мурлока нашла Рагрывла, у него были вырванны глаза и отобранны меч и перчатки, внутренности мурлока были выпотрашены и валялись рядом с телом, рядом валялся труп собаки, грязного избитого в бою - гнола, у него небыло кистей рук...

quest completed.
620 experience gained.